"Лейтенант, шедший на грозу"
Публикация от 04 Апреля 2017 Текст: Елена Боброва/РГ Год назад писатель-фронтовик Даниил Гранин выступил в бундестаге Германии с рассказом о том, чем была и остается в российской и мировой истории ленинградская блокада времен Великой Отечественной войны. Слушали его внимательно — в первых рядах канцлер Ангела Меркель, немецкие министры и депутаты. Хотя рассказ о буднях блокадного города был полон подробностей не для слабонервных. За год, прошедший после того выступления, тени из прошлого в Европе, кажется, стали всплывать все чаще. Тени фашизма, ушедшие, казалось, навсегда. Мы вспомнили о выступлении Даниила Александровича: услышали ли его год назад? Не оказались ли две страны вновь по разные стороны фронта, пусть и не столь очевидного, как семьдесят с лишним лет назад. Один из старейших российских писателей, чьи книги причисляли к «лейтенантской прозе», к прозе «социальной», 96-летний Гранин в нашей беседе раскрылся еще и как тонкий лирик, оптимист и жизнелюб… Даниил Александрович, когда вы получили приглашение выступить в прошлом году в бундестаге, вы сразу согласились или были определенные сомнения? Даниил Гранин: Сомнений никаких не было. Это было довольно заманчивое предложение. Мне было просто по-человечески интересно. Я получил письмо от председателя бундестага, очень любезное, в котором меня попросили выступить не вообще и в общем, а по поводу блокады. Мне показалось любопытным — попытаться понять, почему возникла именно эта болезненная для них тема. Вы задали этот вопрос организаторам встречи? Даниил Гранин: Да, они ушли от ответа. Но, как мне кажется, я понял — причина в том, что они у себя вновь сталкиваются с проявлениями нацизма. Во всяком случае, есть ощущение, что в Германии в связи с появлением «Исламского государства» [Деятельность Исламского государства (ИГИЛ) запрещена в России — ред.] начинают вновь возникать межнациональные проблемы. И организаторы встречи хотели, чтобы я оживил одну из самых страшных страниц войны, тем более что нынешнее поколение плохо себе представляет, что такое блокада. Даниил Гранин: Действительно, было очень странное, многослойное ощущение… Я — один перед всей Германией. Не перед бундестагом, а именно перед Германией. Я, из Ленинграда, который Гитлер хотел уничтожить. Внутреннего холодка не возникло? Даниил Гранин: Нет. Моя ненависть к немцам изживалась на протяжении многих лет. В Германии издали практически все мои книги, было немало встреч, конференций и в той Германии и в этой, у меня там появилось много друзей. И я давно понял, что, во-первых, ненависть — это тупиковое чувство, оно никуда не ведет. А во-вторых, у нас своих грехов хватает. И как говорится в Библии: не суди да не судим будешь. Но когда я стоял перед депутатами бундестага, то поймал себя на мысли, что никто из них не был на фронте, это все дети или внуки фронтовиков. И вспомнил свой первый приезд в Германию, это было году в 55-м. Когда я шел по улицам Берлина, видел людей своего возраста и старше и думал: «Боже мой, это же встреча промахнувшихся!» Легендарный летчик, дважды Герой Советского Союза Виталий Попков, ставший прототипом героя Леонида Быкова в картине «В бой идут одни «старики», рассказывал, как он довольно мирно после войны встречался с асами люфтваффе, одному из них подарил книгу с надписью «бывшему врагу, настоящему другу»… Даниил Гранин: Да, такое бывало. Я сам, например, познакомился в Германии с летчиком, который воевал на Ленинградском фронте. И потом он со своим сыном приехал ко мне в гости. Ему было интересно — он бомбил этот город, но никогда в нем не был. Какой-то извращенный интерес… Даниил Гранин: Вовсе нет, нормальная реакция. Я водил его по Ленинграду, и он искал те цели, которые ему были заданы, — Смольный, например. Конечно, после наших походов у него была только одна реакция: «Как хорошо, что мы не разбомбили такой красивый город!» Даниил Александрович, вы поняли, что остановило Гитлера, почему немецкие войска так и не вошли в Ленинград в сентябре 41-го, когда город был фактически открыт для немецкого наступления? Даниил Гранин: Я это видел своими глазами — покидая со своими однополчанами захваченный Пушкин. Гитлеру в первую очередь было важно захватить Ленинград, он считал, что, потеряв этот город, Россия сразу же капитулирует. Поэтому на Ленинград было обращено особое внимание. Но вот почему Гитлер так и не вошел в город? Точного ответа на этот вопрос нет. Одна из высказанных официально гипотез — Гитлер понимал, что город не получится истребить физически, слишком он велик и на улицах не смогли бы маневрировать танки. Но только ли это было причиной нерешительности фюрера? А ведь он был именно нерешителен — несколько раз приезжал сюда, колебался, обещал своим генералам, что «через неделю обязательно». Но так и не отдал приказа наступать. Мне кажется, что очень важный мотив таков: все города Европы капитулировали перед немецкой армией. И Гитлер ощущал себя непобедимым: раз его армия подошла к городу, он тотчас же сдается. Вот и от Ленинграда он ждал, когда тот выкинет белый флаг… Глядя на лица немецких депутатов, вы чувствовали, поверили в то, что они прониклись вашим рассказом? Даниил Гранин: Хотелось бы. И в любом случае, знаете, меня тронула их доброжелательность. Причем очень искренняя. Потом я получил письмо от г-жи Меркель, очень приветливое. Вообще, она произвела на меня замечательное впечатление — очень симпатичная женщина, даже какая-то домашняя. Кстати, если уж речь о женщинах в политике, как вы думаете, когда у нас женщина сможет руководить страной Даниил Гранин: Не знаю, когда. Но во всяком случае во власти появились женщины — министры, губернаторы. И я только приветствую это. Это вас радует — а почему? Даниил Гранин: Женщина гораздо более решительна, чем мужчина. Она каждый день должна мгновенно решать десятки или даже сотни вопросов: стирать сегодня белье или не стирать, готовить то или готовить это. И ей не с кем консультироваться. Мужик же или не хочет ничего решать, или идет решать в верхний кабинет. А там, естественно, тоже не знают, будут звонить в Москву, поскольку у нас вертикаль власти. И так до бесконечности. Так что женщина в этом отношении гораздо больше годится для управления, чем мужчина… Но у нас, судя по фильму «Батальонъ» (о русских женщинах, сражавшихся на фронтах Первой мировой войны), и сегодня приветствуется та женщина, которая готова идти на жертву. Даниил Гранин: Я не могу это смотреть… Но почему от женщин вечно требовались жертвы, если у нас в стране в двадцатом веке даже постулировалось, что и «кухарка может управлять государством»? Даниил Гранин: Вы думаете, я все понимаю? Да и можно ли понять все? Та же Вторая мировая война. Можно ли понять: как случилось, что, обреченные потерпеть поражение, мы тем не менее победили? Ведь была отдана вся Украина, вся Белоруссия, большая часть России, люди погибали безо всякого утешения, надежды, что их смерть не напрасна. И все-таки страна выстояла. Почему? На этот вопрос отчасти ответил Пушкин. «Гроза двенадцатого года настала — кто тут нам помог? Остервенение народа, Барклай, зима иль русский Бог?» Пушкин остановился на последнем. Сегодня вряд ли такая встреча с вами в бундестаге была бы возможной. Вам не обидно, что Европа сейчас отворачивается от России? Даниил Гранин: Нас всегда боялись, поэтому ненавидели. Но это и понятно. Страны Европы жили и развивались во взаимосвязи друг с другом. Мы же всегда жили замкнутой жизнью, выезд и из царской России был большой проблемой (до Петра I россияне редко стремились путешествовать, в конце восемнадцатого века «гайки завинтил» Павел I, при Николае I пребывание за границей более 5 лет приравнивалось к госпреступлению. — Ред.)… И тем не менее сейчас я не представляю себе Европы без России. Нас, конечно, могут считать Евразией, но, хочет это признать Европа или нет, все заметные события в европейской жизни последних времен были связаны с Россией. Но я бы хотел сказать о другом. Несмотря на обостренно-враждебное к нам сегодня отношение, Россия продолжает жить вместе со всем миром. По телевизору смотрим американские картины, ходим на выставки европейских художников, читаем книги заграничных авторов… И наоборот — может быть, нас осуждают, высмеивают, даже проклинают, но это не распространяется на искусство. Настоящее искусство всемирно. Бах — не только немецкий композитор, так же как Достоевский — не только русский писатель. Поэтому перед художниками двери не закрылись. Я, например, по-прежнему остаюсь членом немецкой академии искусств. А сейчас вновь получил приглашение представить в Германии книгу «Мой лейтенант»… Когда состоится презентация? Даниил Гранин: В апреле. Правда, меня мучает, что мне будут задавать неприятные вопросы, на которые у меня нет ответов — я имею в виду вопросы, касающиеся Украины. И дело здесь не в том, что я боюсь что-то не то сказать. Чего мне бояться? Нет, мне просто обидно, что я воевал, всю жизнь прожил с ощущением себя победителем, а теперь должен кому-то что-то объяснять. Я имею право ходить там с поднятой головой, а не оправдываясь… Даниил Александрович, вы сами заметили, что и мы не без греха. Как немцам поминают фашизм, несмотря на все их покаяния, — так мы сами себе поминаем сталинизм. Даниил Гранин: Для того чтобы разделаться со сталинизмом, надо было открыть архивы. Хрущев, без сомнения, совершил героический поступок, осмелившись на антисталинский доклад на ХХ съезде партии. Но необходим был, прежде всего, анализ: почему мог возникнуть культ личности в таком уродливом виде, как в Германии? Хотя надо оговориться: все-таки есть большая разница между расовой теорией ненависти и нашей коммунистической идеологией, в которой нет ничего преступного, напротив, в ней есть мечта о справедливости… Почему утопии оказываются не состоятельными по определению — вспомним хоть наших коммунистических утопистов, хоть Кампанеллу с его «Городом солнца»… Даниил Гранин: Но, так или иначе, утопии необходимы. Как идея? Даниил Гранин: Да. Как надежда. Но это же религиозная вера в рай. А мне всегда казалось, что вы атеист. Даниил Гранин: Нет. Я и не атеист, и не верующий, но я верю в то, что жизнь вообще — это чудо. Сегодня физики и астрофизики говорят: Вселенная — результат творения. О чуде жизни говорят и биологи. Я знал и любил одного из наших великих ученых Николая Владимировича Тимофеева-Ресовского (биография одного из основателей популяционной и эволюционной генетики легла в основу документального романа Гранина «Зубр». — Ред.). Когда ему задавали вопросы: «Как возникла жизнь на Земле, есть ли Бог», он отвечал: «Это не наше дело». Мы и в самом деле слишком мало знаем, и главное, мало что сможем узнать для того, чтобы найти ответ на эти вопросы. Кто-то смиряется перед тем, что есть вещи, которые для нас непостижимы. А кто-то мучается, стремясь постичь, в чем же смысл жизни. Персонаж вольтеровского «Кандида» говорит: «Надо возделывать свой сад» — то есть ценить жизнь как биологическое состояние. Но нас сегодня с детства ориентируют на достижение практических целей, в конечном счете — успеха. Даниил Гранин: Мы побороли идеализм и теперь относимся к жизни прагматично, корыстно. И ведь даже в церковь люди приходят просить: «Господи, помилуй, спаси нас от греха, помоги, чтобы моя жена выздоровела, дай мне возможность достичь того-то и того»… Но они не молятся: «Господи, спасибо тебе за то, что я могу смеяться, за то, что я могу иметь детей, могу любить, наслаждаться теплом солнца». Мы не благодарим за чудо природы, за чудо жизни, не воспринимаем это как нечто таинственное. Это все очень важное, чему не учат ни в школе, ни в храме. Так что же нам делать? Даниил Гранин: Наслаждаться жизнью. Знаете, недавно я тяжело болел, лежал без сознания неделю, врачи поставили на мне крест, и друзья уже приходили попрощаться со мной. Я был обречен. Почему я выздоровел? Не знаю. И врач не понимает. Но это случилось, и я благодарен судьбе за это… | |
|
| |
| Просмотров: 1057 | |
| Всего комментариев: 0 | |